Но наибольший пропагандистский эффект Сталин извлек
из так называемых военных симфоний Шостаковича —
Седьмой и Восьмой, — которые появился во время Второй
мировой войны. Обстоятельства, при которых была создана
Седьмая, были оглашены по всему миру: первые три части
были написаны примерно за месяц в Ленинграде, под огнем
немцев, которые добрались до этого города в сентябре
1941 года. Симфония, таким образом, считалась прямым от-
ражением событий первых дней войны. Никто не учитывал
манеру работы композитора. Шостакович писал очень быст-
ро, но только после того, как музыка полностью оформля-
лась в его сознании. Трагическая Седьмая была отражением
довоенной судьбы и самого композитора, и Ленинграда.
Но первые слушатели не связывали известный «марш»
из первой части Седьмой с немецким вторжением, это — ре-
зультат более поздней пропаганды. Дирижер Евгений Мра-
винский, друг композитора тех лет (ему посвящена Восьмая
симфония), вспоминал, что, услышав марш из Седьмой по
радио в марте 1942 года, он подумал, что композитор создал
всеобъемлющую картину глупости и тупой пошлости5.
Популярность эпизода марша скрыла очевидный факт,
что первая часть — а в действительности, и произведение в
целом — полна скорби в стиле реквиема. Шостакович при
любой возможности подчеркивал, что для него центральное
место в этой музыке занимала интонация реквиема. Но сло-
ва композитора сознательно игнорировались. Довоенные го-
ды, в действительности полные голода, страха и массовых
убийств невинных людей в период сталинского террора, ри-
совались теперь в официальной пропаганде как светлая и
беззаботная идиллия. Так почему бы не представить сим-
фонию «символом борьбы» с немцами?
Воспоминания
Дмитрия Шостаковича