Благодаря за неочакваната похвала, Снежна кралице. / Фен клубове / Руски клуб

Слав без да подозира е намерил една връзка между
тематиката ни в друг клуб и този.

Нека да постна един дълъг пасаж
за историята и спецификата на чеченците,
които по нещо наистина напомнят
и нашите цигански родове.

Отдолу ще дам линк към цялата статия
....................................................................................
"Литературный язык чеченцев принадлежит к нахско-дагестанской семье, где отношения между чеченским и ингушским языками ближе, чем между русским и украинским.
Диалектное членение гораздо сложнее, лоскутнее: некоторые горные диалекты чеченского ареала (например, чеберлоевский) вообще ближе к ингушскому языку, чем к чеченскому.

Происхождение русского названия «чечены» не установлено, тюркские народы Кавказа называют их «сасан», кабардинцы «шашан», осетины «цацан», лезгины «чачан».
Интересно, что в Иране «сасаны» были кастой воинов-всадников, давшей название знаменитой династии.

Сами же чеченцы себя называют «нохчий» (во множественном числе), в единственном числе «нохчо».
Но в памяти народа еще хранится, что горские группы термин «нохчий» относили только к обитателям равнин, ибо он значил «пахари».
Скорее всего, в древности народы Северного Кавказа были одновременно и «горцами» и «степняками», а разделение связано с приходом в равнины тюркских, а позднее и калмыцких кочевников.
Так что, деление чеченцев на «ламро» («горцы») и «чехаранах» («народ внутренней части») – локально-этнографическое, а не этническое.
Однако сегодня горные чеченцы сами себя предпочитают называть «нохчиймохкой».

«Вайнахи» – общепринятое внутренние название чеченцев, ингушей и части дагестанцев, т.е. просто соседствующих народов, без определения этнической принадлежности.

Древними родовыми объединениями лингвистически единых чеченцев и ингушей считаются «тукхумы», точное количество неизвестно, например, есть точка зрения, что у чеченцев их 9, а ингуши – это только один из 13-ти вайнахских тукхумов.
Сегодня основной «единицей» чеченского этноса является «тейп».
Причём некоторые из тейпов явно иноплеменного происхождения: дагестанского ( Акхшой, Алмакхой, Мелардой, Шолардой и др. ), грузинского (Ардалой, Мехалой и др.),
русского (Орси) и
горноеврейского «татского» (Жугтий).
Выходцем из татов являлся Джохар Дудаев.

Тейп, в свою очередь, дробится на «гары» (ветви), а «гары» на «некъе» (патронимические семьи).
Некоторые гары (а порой и некъе) стремятся объявить себя тейпом.
Так что, если в середине прошлого века насчитывалось чуть более 30 тейпов, то теперь их около 160.
Но только шесть или семь тейпов объединяют свыше 100 тысяч человек, проживающих как непосредственно в Чечне, так и в России, Турции, Иране, Эмиратах.
В сельской местности женатые братья стремятся поселиться поблизости друг от друга и поддерживать общие хозяйственные интересы. По-чеченски они называются «ца» – «люди одного дома», слово этимологически восходит к названию очага.

Стремление горцев держаться вместе, их чувство крови феноменально.
Тейп, гар, некье – родовое тело, только находясь в котором чеченец ощущает свою полноценность.
Зигмунд Фрейд под «идентификацией» подразумевал отождествление личности ребенка с личностью одного из своих родителей.
Развиваясь далее в позитивистски ориентированной психологии, «идентификация» как процесс породила понятие «идентичность» – некое измеримое качество, позволяющее говорить о возникновении социальной и этнической идентичности.
Личность, идентичная родовому телу – это восприятие биологической непрерывности этноса, предполагающая участие предков в жизни их потомка, и обратную ответственность его перед ними.

Для представителя тейпа вершиной этики являются условия процветания его родового тела, в котором он неотъемлемая, невынимаемая частица. Специалисты-этнографы признают, что менталитет чеченца четко поляризован по принципу «свои – не свои».

Для него нравственно всё, что приносит тейпу благо, безотносительно остального мира.
Однако слишком мелкое, в сравнении с теми же тюрскими или славянскими этносами, родовое тело тукхума или тейпа не является полноценным «организмом» с развитой кастовой и сословной организацией, узаконенной иерархией.
Это, скоре, сгусток плазмы с примитивной демократией, перманентно делегирующей те или иные права и обязанности своим «частицам» в виде реакции на внешнее раздражение.
Отсюда и увеличение числа тейпов последних лет: когда количество членов родового тела излишествует, то, вместо того, чтобы социально структуироваться, примитивный организм просто разделяется.

Жизненная сила тейпа в единочувствии одноклеточного, где каждая его «частица» воспринимает мир неким телескопическим, многосоставным общественным зрением, и осмысляет его коллективном сознанием, единящим живых (совет) и умерших (традиции) родственников.

Лишающее личностной свободы субъективного «я», такое «муравьиное» виденье и мышленье взамен защищает сознание от этических фобий: чеченец совершенно «прав», реализуя двойные стандарты поведения по отношению к «своим – не своим».

Например, жертвенно защищая честь девушки своего рода, он спокойно развращает или насилует «инородку», с суеверным почтением относясь к своей матери, не смущаясь, бьёт кастетом «чужую» старуху.

Разрыв или изгнание за преступление по отношению к родственникам для горца равны смерти.
Этот ужас перед одиночеством породил у горцев такое явление, как абречество: «абрек» – духовный мертвец, ищущий смерти физической.

Убивая всех подряд, он не жаждет славы и не пользуется награбленным, ибо своей предельной агрессивностью он только выплёскивает разъедающий его самого кошмар: кара за преступление против тейпа падает не только на самого провинившегося, но проклятие возлагается на его отца и деда, детей и внуков.
Поэтому даже помыслить худое против своего тейпа – для горца сумасшествие.
И находясь многие годы за тысячи километров от родового аула, горец продолжает идентифицировать себя с тейпом, чувствуя себя амёбной ложноножкой, выдвинутой во враждебную среду.

Отсюда легко объяснимо, почему из всего многоцветья ислама чеченцы приняли именно суфизм.
Посредниками между Аллахом и горскими мусульманами – муршидами – из века в век становились шейхи Термола, Берса, Бети и Мансур, имам Авко, шейхи Уди-молла и Кунта-хаджи, Умалат-хаджи и Абу-шейх… Чиммирза, Юсуп-хаджи… Узун-хаджи…

Гностическое учение, основанное на психосоматической практике, всегда критически позиционировало себя к массовым мусульманским конфессиям, образовывая тайные братства-«вирды» на семейных принципах.

И тейповое сознание просто идеально подлегло под устаз (учительство) секты: само суфийское поминание имени Бога в его отрицательной форме « Ла Иллах-Иллала – нет бога кроме Аллаха» («ла» – отрицание), соответствовало древнему этикетному отказу говорить от собственного имени.

Даже суфийские позы сидения на пятках, скрестив ноги, охватив левой рукой правое запястье для контролирования тела, удивительно соответствует самостоятельно развившейся горской телесной культуре отдыха.

Религиозное уничижение «я» продвигающегося по пути (тарика) приближения к Богу, слилось с традиционным виденьем себя только временной частицей вечного родового тела, и в этом менталитете суфийское медитативно-форсированное выдыхание «ху», обратилось совсем уже языческим заклинанием жизни: если в семье умирали мальчики, то вновь родившимся давали имена на «ху» или «ха» – Хусейн, Хамад, Хас-Магомед, Хазрат.

В казахской ссылке суфийское братство сторонников Вис-хаджи, ввиду опасности из-за сокращения рождаемости (Советская власть, да и сами казахи жестоко казнили молодых чеченцев, попытавшихся наладить традиционное воровство скота и грабежи соседей) объявило благословенным институт многожёнства.
Оставшиеся в поселениях старики обязывались спать со всеми «свободными» женщинами и девушками.

Поэтому возвращение в 57-ом за тринадцать лет трижды (!) увеличившегося числа горцев на «историческую родину»
не было бесконфликтным:
скотоводство и мелкое воровство не могли прокормить стольких вернувшихся.

А теперь ещё добавился и ваххабизм…

Обоснованный исторически (родовая замкнутость) и идеологически (религиозная секта) двойной стандарт поведения
по оси «свои – не свои» является базой рабовладения.

Моральное право на господство человека над человеком,
народа над народом «подтверждается» и «первородством» чеченцев, которые, согласно своим преданиям,
единственные на Земле
ведут непересекающуюся родословную
от Ноха (Ноя) с момента высадки
того на Арарате.

Рабовладение – устоявшаяся основа экономики горцев. Здесь мы сталкиваемся с ещё одним достаточно редким феноменом, когда физическая работа, ремесленное мастерство и даже торговля воспринимаются сильными, молодыми мужчинами как проклятье. Воевать – в виде разбоя или, наоборот, в форме милицейской службы – да, а копать землю – грех.

Горец неполноценен в глазах родственников, если он не имеет рабов и делает что-то своими руками.

Поэтому со стороны всех тех, кого «первородные» по возможности обращают в рабство, «тейп» может характеризоваться не только как этническая единица, но и как социальный институт, специализирующийся на экономическом паразитировании. ...."