Новые андрогины
Лучше всего делать так: стрельба - Сtrl, двери - Alt. Или SpaseBar. Это важно, времени шарить взглядом по клавиатуре в Doom нет - или ты гада застрелишь или он тебя. Хорошие люди в трехмерных застенках Doom не попадаются. Только ты хороший и твой пулемет, а все остальные - гады. Монстры, уроды, мишени ходячие. Открываешь дверь и сразу очередь по всему, что мельтешит на экране, а не успел - пеняй на себя. Опоздал, не заметил - метнут монстры огненные шары и рухнет твоя обугленная тушка на пол, на холодные каменные плиты. Game over. Quit? New game? New game. Ты цел и здоров, ни единого следа от зубов и ожогов. Ты опять у входа, в руках пистолет, до поворота, где выемка в стене прячет шестиствольный мэшин-ган, еще идти и идти. Но главное - ты снова в бою, в вечном бою с короткими перерывами на еду и смерть. Компьютер легонько толкает Б-га в бок, теснит к краю подиума, откуда Всевышний лицезрел дело рук своих. Компьютер покушается на прерогативу Творца - он отбирает жизнь и возвращает к жизни. Господь создал людей, полковник Кольт сделал их равными, а компьютер - неистребимыми. Твоего героя разорвало в клочья? Не беда! Press any key to continue! Что скучный кинематограф против виртуальной сказки, где ты Высший Судия, меч в руке твоей и лезвие его ярче тысячи солнц? Что серая жизнь перед неистовством компьютерного боя? Глядя на человека, увлеченного игрой, вспоминаешь счастливчика Андрогина, наделенный богами и женским и мужским началом, непроницаемого для громоздящейся вокруг Вселенной, герметичного в своем совершенстве. Укрывшиеся в себе, лишь кончик носа выставившие наружу, как речной хищник, плывущий к добыче, новые андрогины не принадлежат всецело нашему миру. Их плоть и кровь ничто без второй, виртуальной части - бесчисленной цепочки нулей и единиц по ту сторону экрана. Тело, ослабленное излучением монитора провисает в кресле, тело, почти покинутое духом, блуждающим в Заэкранье, просит только покоя - чтобы не прерывалось путешествие, даже на сон, даже на поцелуй, даже на жизнь. Новые андрогины знают: за экраном нет ничего, кроме гудения тока, но забывают об этом в тот миг, когда прохладные пальцы ложатся на клавиши. Новые андрогины - первые жители будущей Земли, дозорные, всматривающиеся в черный горизонт, чтобы возвестить миру о наступлении эпохи тотального Глюка. Мир, как галлюцинация и наваждение, глюк, как форма существования белковых тел, материя, как субъективная реальность, данная нам компьютером, иммитирующим ощущения. Умножая сущности сверх всякой необходимости, компьютер возвращает человека к истокам, к древней мудрости, о которой мы позабыли за века Просвещения - "Я знаю, что я ничего не знаю". Где твоя величавая поступь, матушка История, уже давно мчишься ты галопом, торопливыми скачками, подбрасывая вцепившееся в загривок человечество, ошалевшее от тряски, жмурящее глаза, чтобы не видеть стремительной смены пейзажей. Гомеры со списками кораблей длиной в морскую милю, репутации, складывавшиеся десятилетиями, деяния, хранимые в памяти поколений, все уходит, стремительно исчезает позади, в фонтанах пыли, выбитых босыми пятками Истории, уступая место еженедельным хит-парадам, чехарде лиц, каждое из которых ценно не своей индивидуальностью, а схожестью с образцом, сборникам адекдотов, где перечислены причуды великих и примечанием в одну строку - дела, которыми они надеялись себя обессмертить. Ложь столь же быстротечна, как правда. Вознесение и развенчание отделены друг от друга выпусками новостей. Все обращается в суету, мельтешение теней на экране, темп жизни диктует пучек электронов, бомбардирующий люминофор. Устав от стремительной скачки, глаз ищет посреди чехарды предметов и явлений, ось, на которую нанизан мир, столб холодного металла, остужающего мирскую суету дыханием Вечности. В круговерти мод, партий и котировок белые чалмы, красные сутаны и черные лапсердаки столь недвижимы, что хочется немедля украсить их табличкой "Вечные ценности", но новые андрогины знают: и это - только иллюзия, результат бомбардировки космического кинескопа. Так однажды, отринув пестроту Windows, ты добираешься до черного безмолвия DOS, чтобы обнаружить - перед тобою опять оболочка, а суть по-прежнему упрятана в бездне, недостижимой для взора. Долгое созерцание компьютерного экрана придает бесстрашие - новые андрогины не боятся назвать Химеру Химерой. Но храбрость покидает их при мысли, что основа основ - хрупкий кремешек посреди куска пластика. Новые андрогины ждут знака и всматриваются в горизонт. Назначенные наблюдать, они не берутся толковать увиденное. Какими будут обитатели эпохи Тотального Глюка? Крепкими краснощекими умниками, не выбирающимися со спортивных арен и университетских аудиторий? Вечными зрителями у подмостков, где лицедействует компьютер, искусственно зачатыми, искусственно удерживаемыми в жизни, недоступной их атрофированным рецепторам, с полуистлевшей плотью и душой, питаемой электрическими разрядами? Праздными франтами, примеряющими лицо очередного кумира, чтобы сменить его после выпуска новостей, с бедрами и грудью, надувающимися на званном обеде и опадающими в налоговом управлении, с микропроцессорами в суставах и баллоном нейростимуляторов, вшитым в брюшную полость? Будут они хозяевами или рабами программ, управляющих их миром, их мышцами, чувствами? Повелителями? Манекенами? Найдутся ли среди них луддиты, сражающиеся с машинами? Новые андрогины молчат. Их дело - странствия в Заэкранье, скольжение в паутине компьютерных сетей, оплетающей планету, свивающих кокон, мягкую люльку, куда бережные руки уложат однажды младенца с диковинным именем Homo sapiens electronicus. Связанные одной сетью, скованные одной цепью, спаянные в одну схему новые андрогины ... Transfer interrupted... Гарри Резниковский © Design & content - Garry Reznikovsky 1998-2000
|