"Но, пожалуй, мало сказать, что Церковь отобрала и защитила книги Писания. Значение Церкви в истории Писания гораздо больше. Именно в самой Церкви Писание и формируется. Такие люди, как Марк или Лука, пишут Евангелия именно как члены новой общины, нового народа Божия. Не Иисус призвал их к этому - но Церковь. И пишут они не просто частные “воспоминания о пережитом”, но выговаривают тот опыт восприятия таинства Христа, который хранила в себе апостольская община.

Бог заключил некогда Завет не просто с Моисеем, но с народом Израиля . И Христос заключает Новый Завет не конкретно с Иоанном или Петром - но с новым Израилем (“некогда не народ, а теперь - народ...”). Чтобы слово Божие можно было записать на пергаменте, его надо было расслышать сердцем. Библия - это Слово Бога, расслышанное людьми. Отделять Библию от Церкви - значит отдирать это Слово от людей, в своем вслушивании в веяние Духа родивших Писание. Так вот, по удивительно точному и дерзкому замечанию митр. Антония, “Библейский народ - это не народ, который читает Библию, верно хранит ее и возвещает ее. Подлинный народ Божий, народ библейский, подлинный народ евангельский должен быть такой общиной, которая могла бы сама написать Священное Писание, из собственного опыта дать ему начало, родить его. Если мы не такая община - мы не принадлежим поистине ни Библии, ни Евангелию”15.

В истории израильского народа такой опыт потери Библии уже был: книги Моисея были забыты и восстановлены лишь после вавилонского плена, “обретены” Ездрой. Слушая Ездру, народ “ вспомнил” Моисея. Духовная память народа, память Израиля воссоздала Тору. Если протестант не доверяет Церкви Новозаветной - то тем меньше у него оснований для доверия Церкви Ветхозаветной. Вот и ставит он себя своим церковноборчеством перед малоприятной дилеммой: либо он соглашается с элементарными доводами разума и признает, что библейский текст имел свою историю, - но при недоверии к духовному опыту Ветхозаветной Церкви он понуждается скатываться в беспредельность критицизма, все более и более десакрализуя и профанируя Священное Писание. Либо для того, чтобы избежать опасностей “библейского критицизма”, ему приходится исповедовать, что Библия пришла с небес не в руки древних людей, а прямо в библиотеку какого-нибудь уважаемого пастора , а потому и не несет в себе никаких следов пребывания в человеческой среде. Если же, подобно православным, исходить из первичности народа Божия по отношению к священному Тексту, то при признании духовной аутентичности Церкви разных эпох не страшно допустить историчность Откровения.

И еще одна странность вытекает из отрицания протестантами церковного Предания: при определении библейского канона они вынуждены больше доверять иудеям, чем христианам . Ведь именно иудейский канон ветхозаветных книг они признали как границу Ветхого Завета. Книги, которыми не пользовались в средневековье евреи, но которые считали Боговдохновенными античные христиане, протестанты вычеркнули из Библии . Сегодня по рукописям Кумрана уже известно, что “неканонические” ветхозаветные книги были в употреблении у дохристианских израильских общин. Пишет о них и св. Афанасий Великий в своем знаменитом послании, определяющем библейский канон IV века:

“Для большей точности присовокупляю, что кроме этих (канонических) книг есть и другие, невнесенные в канон, которые однако же установлено Отцами читать вновь приходящим и желающим огласиться словом благочестия”.

Странно, кстати, что протестанты отринули как раз миссионерскую литературу... И еще более странно, что

авторитет раввинов оказался для них важнее авторитета Отцов Ранней Церкви. "

Съдържаниет е скрито
Влезте за да го видите