Richard Bach / Култура и изкуство / Литература

Ричард Бах. Далеких мест не бывает

There's No Such Place As Far Away

История этой книги такова: больше двадцати лет назад маленькая
девочка по имени Рэй Хансен, которой должно было исполниться 5 лет,
пригласила своего друга Ричарда Баха к себе на день рождения. Она была
уверена, что он придет несмотря на то, что ее гость жил по другую
сторону горных хребтов, пустынь и бурь. О том, как он прибыл и какой
подарок принес для Рэй, рассказывается в этой книге-притче.

Рэй!
Спасибо за приглашение
на твой день рождения!

Я путешествую только по очень важным причинам,
а твой день рождения - как раз такая.
И хотя тысяча миль отделяет твой дом от моего,
я отправлюсь в путь,
потому что хочу быть с тобой.

Путешествие я начал в сердце Колибри,
с которой и ты и я знакомы давно.
Колибри была, как всегда, дружелюбна,
но когда я сказал ей:
"Маленькая Рэй растет,
и я направляюсь на ее день рождения с подарком",
она удивилась.

Долго летели мы в тишине,
и затем Колибри сказала:
"Я плохо понимаю то, что ты говоришь,
но я совсем не понимаю, что значит "НАПРАВЛЯЮСЬ" на праздник".

"Конечно, направляюсь на праздник,
- ответил я. -
Разве это трудно понять?"

Колибри замолчала,
и лишь когда мы прибыли к дому Совы,
она сказала:
"Могут ли расстояния разделить нас с друзьями?
Если ты хочешь быть с Рэй,
разве ты уже не с ней?"

"Маленькая Рэй растет,
и я направляюсь на ее день рождения с подарком",
- сказал я Сове.
После разговора с Колибри,
слово "НАПРАВЛЯЮСЬ"
звучало странно,
но я все равно произнес его,
чтобы Сова меня поняла.

Сова долго летела в тишине.
Эта тишина была дружелюбной.

Когда Сова приблизилась к дому Орла,
она сказала:
"Я плохо понимаю то, что ты говоришь,
но я совсем не понимаю,
почему ты называешь свою подругу МАЛЕНЬКОЙ".

"Конечно, она маленькая, -
сказал я, -
потому что она еще не взрослая.
Разве это трудно понять?"

Сова посмотрела на меня
глубокими янтарными глазами,
улыбнулась
и сказала:
"Подумай об этом".

"Маленькая Рэй растет,
и я направляюсь на ее день рождения с подарком",
- сказал я Орлу.
Теперь,
после разговора с Колибри и Совой,
слова "НАПРАВЛЯЮСЬ" и "МАЛЕНЬКАЯ"
звучали странно, но я повторял их,
чтобы Орел меня понял.

Мы летели вместе над горами,
играя с горными ветрами.
В конце пути Орел сказал:
"Я плохо понимаю то, что ты говоришь,
но я совсем не понимаю
слова "ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ".

"Конечно, день рождения
- сказал я. -
Мы будем праздновать час, с которого началась Рэй
и до которого ее не было.
Разве это трудно понять?"

Орел сложил крылья,
и мы опустились
на гладкую площадку среди песков пустыни.
"Время до начала жизни Рэй?
Не кажется ли тебе,
что скорее жизнь Рэй началась до того,
как появилось время?"

"Маленькая Рэй растет,
и я направляюсь на ее день рождения с подарком",
- сказал я Коршуну.
И хотя после разговора
с Колибри,
и Совой,

и Орлом слова "НАПРАВЛЯЮСЬ"
и "МАЛЕНЬКАЯ",
и "ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ" звучали странно,
я опять повторил их,
чтобы Коршун меня понял.

Далеко над нами разливалась пустыня.

В конце пути Коршун сказал:
"Ты знаешь,
я плохо понимаю то, что ты говоришь,
на я совсем не понимаю
слова "РАСТЕТ".

"Конечно, растет, -
сказал я. -
Рэй все ближе к тому, чтобы быть взрослой,
и на целый год дальше от детства.
Разве это трудно понять?"

Коршун приземлился на тихий пляж.

"На год дальше от детства?
Это что-то непохоже на взросление!"
Он поднялся в воздух
и исчез.

Чайка, как я знал,
очень мудра.
Когда я летел с ней,
я обдумывал все очень тщательно,
стараясь подобрать верные слова.
Мне хотелось, чтобы Чайка,
когда я заговорю с ней,
поняла, что я чему-то научился.

"Чайка, -
сказал я, наконец, -
почему ты несешь меня к Рэй,
если знаешь,
что я уже с ней?"

Чайка сделала круг над морями,
над холмами
и улицами
и мягко опустилась на твою крышу.

"Потому, что очень важно, -
сказала она, -
тебе самому понять истину.
Пока ты не поймешь ее сам,
ты будешь жить только частью истины,
прибегая к помощи машин,
людей,
и птиц.
Но помни, -
сказала она, -
истина, даже не понятая тобой,
не перестает быть истиной".
И Чайка исчезла.

Теперь настало время
открывать твой подарок.
Время быстро приводит в негодность
дары из ткани и стекла,
и они уходят из нашей жизни.

Для тебя
у меня есть подарок получше.
Это кольцо,
которое ты сможешь носить всегда.
Оно искрится особым светом.
Это кольцо
нельзя забрать
и нельзя уничтожить.

И только ты
сможешь видеть кольцо,
которое я тебе дарю.
Так же, как я,
потому что, когда кольцо было моим,
я был единственным,
кто мог его видеть.

Это кольцо даст тебе новую силу.
Нося его,
ты сможешь летать вместе с птицами.

Ты сможешь видеть мир их золотистыми глазами,
ты сможешь касаться ветра,
что проносится сквозь их шелковистые перья,
ты сможешь познать радость парения
над миром и его заботами.
Ты сможешь оставаться в небе, сколько пожелаешь,
всю ночь до рассвета,
а когда ты захочешь вернуться,
на твои вопросы найдутся ответы,
и все тревоги исчезнут.

Как все,
до чего нельзя
дотронуться
или увидеть глазами,
твой дар будет набирать силу,
если ты им будешь пользоваться.

Сначала ты могла бы попробовать его на природе,
видя тех птиц,
с которыми летаешь.

Но позже, если ты научишься им пользоваться,
ты сможешь летать с птицами,
которых ты не видишь.
И наконец ты обнаружишь,
что тебе уже не нужно
ни кольца,
ни птицы,
чтобы летать над безмолвием облаков.

И когда этот день придет,
ты должна будешь отдать свой дар тому,
кто сможет ему научиться,
кто сможет понять,
что все важные вещи в этом мире сделаны
из истины и радости,
а не из ткани и стекла.

Рэй, это последний раз,
когда я прихожу к тебе в этот праздник,
постигая вместе с тобой
то, чему учат друзья-птицы.

Больше я не приду к тебе,
потому что я уже с тобой.

Я не могу тебя назвать маленькой,
потому что ты уже выросла,
играя,
как и мы все,
среди своих жизней,
просто радуясь бытию.

У тебя нет дня рождения,
потому что ты жила всегда;
ты никогда не рождалась, и никогда не умрешь.
Ты не ребенок тех людей,
которых ты зовешь матерью и отцом,
а их спутник
в путешествии к пониманию вещей.

Любой подарок друзей -
это пожелание счастья,
таким является и это кольцо.

Лети свободно и счастливо
вне рождений
в вечность,
и мы будем встречаться
сейчас и потом,
когда пожелаем,
среди праздника,
который не кончается никогда.

Перевод Ирины Третьяковой

"Путь к себе", N4, 1992 г.
--------------------------------------------------------------------------------Last-modified: Mon, 19 Oct 1998 08:55:09 GMT

............тишина....................

Разговоры с Тинк

[Какой сюрприз. Я не думал, что вас особенно заинтересует моя безмятежная фея идей, но ее комментариями заинтересовалось больше чем пара-другая посетителей. Возвращена требованием общественности... ]

Если вы читали Единственную (One), вы должны помнить маленькую Тинк - бессменного руководителя Фабрики Идей.

Когда я писал книгу, личная встреча с ней была поразительна, встреча там, в том альтернативном мире, состоянии, в котором мы находимся, когда пишем книгу. Тогда я думал, что Фея Идей была лишь писательским видением, мимолетной улыбкой на пути нашего познания, но она была вполне реальна в своей рабочей шляпе и защитных очках, когда показывала Лесли и мне, как отливают и охлаждают идеи, как их разрабатывают, подвергают механической обработке, придают изысканные формы с помощью лазера и внедряют в земную жизнь, расставляя их на нашем пути.

С тех пор я провел с Тинк много времени и очень полюбил ее. Она стоит за всеми стоящими внимания идеями, хотя никогда не указывает на их среди многих других идей. "Нет никакой разници в том, что я думаю по поводу идей," - сказала она мне, - "их сущность в том, что они значят для тебя!"

Думаю, я уловил это. Идея, из за которой мне пришлось добавить бумаги в лоток принтера, это моя идея, и только моя. Или, может быть, мне стоит найти еще семечек и насыпать их в маленький подносик, что у моей клавиатуры (кстати, а какое сейчас время суток?). Это моя идея.

Когда я несусь, пораженный, проснувшись в 3 ночи, как бы то ни было, с идеей прекрасного сюжета, когда возникает совершенно новый рисунок в моем полотне миропонимания, золотые нити, искрящиеся звездным светом, когда передо мной возникает какой-нибудь сумасшедший план, я взгляну наверх, и вот она там, расположилась на краешке моего сознания и принесла мне в подарок маленькую светящуюся улыбку.

Мы встречаемся в том самом месте, что между сном и бодрствованием, чаще всего в момент утреннего пробуждения.

--------------------------------------------------------------------------------

5 января, 1999 [2000?]

Когда я открыл глаза, цифры неясно виднелись во тьме. Я чуствовал себя человеком, который как раз только научился определять время по механическим часам в тот день, как они превратились в электронные. Через минуту, не смотря на то, что на часах я разглядел-таки 3:56 ночи, меня мучили угрызения совести.

Я дотянулся до лампы у моей кровати, вспыхнул свет. Я открыл свой ночной компьютер. Последняя страница рассказа была там, в целости и сохранности.

"Тинк?"

Нет ответа. Месяцы труда, и вот, вчера я закончил дорогую мне, прекрасную маленькую книгу. Все эти дни, все эти события, и приключение закончено, а я ни слова благодарности не послал своей фее идей.

Безнравственный кретин, сердился я. Ричард, как ты можешь быть таким невнимательным?

"Ау, Тинк?" - звал я. - "Ты там?"

Она имела полное право оставить меня, думал я. Она бы не ушла навсегда, вероятно, надеювь нет, но она очень чувствительна и ее легко обидеть. Без нее нет идей, нет открытых пейзажей, нет потрясающих душ, их встреч во внутреннем мире.

"Извини! Это превосходная история, Тинк, я так напряженно работал, так старался закончить ее, что забыл поблагодарить тебя, она мне так нравится!"

Тишина.

"Тинк? Спасибо!"

Спустя долгое время:

"...сегда пожалу..." Голос был надломленный и медленный - не та дерзкая Тинк, что я всегда знал.

Она появилась - все еще немножко прозрачное, размытое по краям ночное видение. Глаза закрыты, непричесанные, взъерошенные волосы лежали на ее плечах, она была во фланелевой ночной рубашке, разрисованной звездами и планетами, и ночной колпак с кисточкой, который ей очень шел.

"Тинк, я разбудил тебя! Ты крепко спала, а я разбудил тебя!"

Она кивнула, продолжая спать. "Мм-хм."

"Вчера вечером я закончил книгу! Сделано, Конец, а я даже не поблагодарил тебя за идею! Мне так жаль! Я был так взволнован и так устал и ни слова благодарности, за то что ты показала мне, что идея была рядом!"

"М."

"Я правда извиняюсь. Ты жутко сердишься на меня?"

Ее глаза не открылись. "Хм-м."

"Я был так беспечен! Я действительно извиняюсь. Это больше никогда не повторится. Ты простишь меня?"

"М-хм."

"Тинк, спасибо тебе! Ты самая добрая, самая усердная и преданная, самая творческая, смая замечательная, могущественная, волшебная, проницательная Фея Идей, которая у кого-либо когда-либо только была!"

"Мм-хм..."

Она отдалась сну и растворилась.

Очень медленно я понял, что произошло, и, понимая, начал улыбаться.

Первый раз за сорок лет, самый первый раз. Четыре десятилетия меня вырывала из предрассветного сна неутомимая фея идей и тащила меня к какой-нибудь милой идее, которая, как она знала, должна быть немедленно записана до того, как взойдет солнце, и теперь настало единственное утро, когда я смог увидеть ее в ночной рубашке, единственный раз, когда я смог узнать цену одиного момента ее сна.

"Спасибо, Тинк! Извини, что разбудил тебя..."

Ответа не было.

--------------------------------------------------------------------------------

28 November 1998:

I wanted to ask Tink what she thought of a land purchase that has been much on my mind. I was concerned, as it would cost approximately every cent I had...should I go ahead, or was it wiser to wait till I had an extra dollar in the bank? Needing advice on this tough problem, I called to her.

She materialized in the morning light, as cute and perky as ever an idea-fairy could be, hovered for a moment in the air, then perched lightly on my shoulder.

"Shall I buy it, Tink? It's a lot of money."

"You asked me to find you a home with an airstrip for your planes," she said. "By amazing coincidence, by appearing it out of thin air beneath your wings, I found for you a forty acre farm including a house with a beautiful view, a two-thousand-foot airstrip, a hangar to fit both airplanes with room left over, two underground fuel tanks, a hayfield big enough to land a Boeing 747, two tractors, not just privacy but seclusion, an orchard with apple and pear-trees, protected from storms, with wonderful neighbors, a extra rental house, a barn easily converted to an antique airplane rebuilding factory, all on level ground above the flood plain complete with a pair of barn owls, some terrific bats and two thousand swallows to keep the mosquitoes down.

"Your only job is to come up with enough money for a down payment and to hand over the balance ten years from now. Meanwhile, I'm giving you ideas that will earn that much with plenty of cash left over."

She paused, to let her words sink in.

"Am I failing you, Richard?" she asked, sweetly. "Is there something else I ought to be doing? Do you need me to wash the windows?"

She fixed me with her dear level gaze, searching my eyes for an answer, until I felt myself blurring, fading, dissolving from her world back onto my home page in Spacetime 3.1.

It took me the rest of the day, but at last I got her message. She did her job. I'll do the windows myself.

--------------------------------------------------------------------------------

12 November, 1998:

This morning I stirred, and it was Tink, kicking me softly on the shoulder.

"Ask," she said.

"Ask what, Tink?" sleepily.

No answer.

"Oh," I said. "What do you think about a page of your own, on the web site?" We're pretty close, Tink and I, but I had hesitated with this one. Was it somehow... commercializing her, to bring our quiet times to the Internet?

"Why were you afraid to ask?"

"I thought maybe you'd hate me."

"Who's saying that, Richard?"

I smiled at her. "The Destroyer who would crush every original unusual thought that anyone could ever have before it even began to see the light of day."

She nodded. "And you listened to him."

"It's not a crime, to listen."

"And if I hadn't kicked you awake just now, if you had time to think about it, would you have asked me about my own web page?"

I buried my head under the pillow.

"Don't you want to know why I like the idea?"

I nodded.

"Because there ought to be one page in cyspace to remind mortals that Idea Fairies are not monsters going to eat them up! That they might say hello a little more often, you'd think, for all we're trying to help?"

"Everybody has their own Idea Fairy?"

"Everybody has their own image for their Idea Fairy. They have their own best vision of what we look like, how we talk, the ways we find to make you notice."

"There are a lot of you?"

"No. One."

"And you're her, Tink?"

"I'm your image of her."

"You seem so real." Why did I feel sad?

She softened. "I'm more real than any iron or stone or solid wall in your spacetime, Richard, don't forget. And you are, too, you mortals, the spirit and the light you shine. Molecules will be long gone, universes forgotten, and you'll still be life, playing."

I came out from under the pillow, kept my eyes closed to make it easiest for her to stay. "What do you want to say on your page, Tink? Whatever you say, I'll write it down."

She thought for a moment, leaned close to me, and whispered.

"Don't forget."

And she was gone.